…одные массы стало невозможно. Нужно спасать малое стадо. Масса же будет что всё-таки где-то есть «прибежище отвергнутой миром Правды, где мерцает Свет Невечерний». «Без суесловия и громких фраз, — писал Владыка, — создайте сначала малое ядро из немногих людей, жаждущих Христа, которые готовы претворять Евангельский идеал в своей жизни. Объединяйтесь для благодатного руководства вокруг достойных пастырей, и давайте каждый в отдельности и все вместе приготовимся для ещё более верного служения Христу... Несколько людей, объединенных такой жизнью, уже есть малая Церковь, Тело Христово, в котором обитает Его Дух и Любовь».

Вновь Владыка был арестован в ноябре 1929 года по доносу Стародубского благочинного и по постановлению ГПУ приговорён к 10 годам лагерей.

В июне 1930 года Владыка был отправлен в заключение на Соловки, откуда был освобождён в 1933 году. После освобождения он возглавлял ряд иосифлянских общин на Украине и в самой России, назначал благочинных в Киеве и Вятской епархии, собирая малое стадо. Хотя Владыка перешёл на нелегальное положение, он не снимал рясы, не стриг бороды и волос.

Снова Святитель был арестован в сентябре 1934 года в Херсоне и по постановлению НКВД приговорён к 3 годам ссылки в Северный край, где окормлял духовных чад недавно скончавшегося священномученика епископа Виктора (Островидова).

В одном из писем Владыка сообщал своим чадам о позиции митрополита Петра (Полянского) так: «Извещаю вас, что дедушка Пётр предложил митрополиту Сергию распустить незаконный Синод свой, изменить своё поведение и принести покаяние перед Церковью и собратьями» (это письмо из следственного дела епископа Дамаскина, л. 55). Когда на допросах Владыку спросили, какой церковной ориентации он держится, то после заявления, что он не признаёт митрополита Сергия законным предстоятелем Церкви, он услышал такое замечание чекиста-следователя: «Пока вы не перестанете так рассуждать, не перестанут создаваться контрреволюционные дела против вас».

В июне 1935 года Владыка написал послание к иосифлянским священникам с указанием о необходимости полного перехода на нелегальное положение Церкви. Святителя, находящегося в ссылке в Архангельске, вновь арестовали в начале 1936 года и по постановлению НКВД приговорили к заключению в лагеря.

В заключении в Карагандинском лагере (Казахстан) он работал бухгалтером. В это время уже были запрещены и посылки заключённым и переписка с ними. Владыку с разными этапами переводили с места на место. Отстающих по дороге пристреливали: Святитель, чтобы спасти от этого своего друга-соузника, священника Иоанна, донёс его на себе до стоянки. По постановлению Тройки УНКВД по Карагандинской области (от 10.09.1937) Святитель был приговорён к расстрелу. Он принял мученическую кончину, будучи расстрелян 2 (15) сентября 1937 года в Караганде.

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания. 

Священномученик Евфимий (Евфимий Никитич Горячев) родился в селе Никольское-Бурнуки Пензенской губернии в 1884 г. в бедной крестьянской семье. Ему было четыре года, когда умер отец, а вскоре после этого умерла и мать. Он был единственным мальчиком в семье и остался на попечении сестер.

В этом же селе жил его дядя Алексей Горячев с женой Александрой, крестной матерью Евфимия. У них были свои четверо сыновей, но они с радостью приняли мальчика в дом. Семья была богобоязненная.

У местного священника своих детей не было, и, когда Евфимию исполнилось семь лет, он позвал Александру и сказал: «Александра, отдай мне своего приемыша-крестника. Тебе тяжело. У тебя у самой четыре сына, а я его воспитаю».

Александра за это время полюбила кроткого сироту, который нравом был тих и послушен, но сочла, что дальнейшее воспитание в доме священника будет для мальчика полезней, – и согласилась.

Священник отдал учиться Евфимия в сельскую школу, а затем определил в двухклассную школу, которая в тот год была преобразована в семинарию. Живя в семье священника, Евфимий ничем не отличался от крестьянских детей – одевался, как и они, и так же, как и они, ходил в лапотках. Учась в семинарии весьма прилежно, Евфимий уже сам зарабатывал, давая уроки в семьях, где родители были побогаче, а дети поленивей. По окончании семинарии Евфимий поступил учителем в школу села Архангельского. Здесь он проработал семь лет и совсем обжился. Село было крестьянское, но в трех верстах от него была железнодорожная станция Чаадаевка, здесь жили семьи служащих, купцов и предпринимателей. Образованной молодежи сходилось вечерами человек по восемнадцать. Евфимий Никитич, как человек веселый, общительный и к тому же хороший танцор, быстро стал душой местного общества.

Вскоре начальство предложило Евфимию перейти из Архангельской школы в Воскресенско-Лопуховскую, в двадцати пяти вестах от Пензы. По тем временам предложенные ему жалованье и условия были настолько хорошими, что на эти средства можно было содержать семью. Дядя с тетей советовали ему жениться на дочери Константина Кирьянова – Александре. Они торопили с женитьбой, так как считали небезопасным несемейное проживание молодого человека среди окружающих соблазнов.

Константина Владимировича Кирьянова Евфимий знал с раннего детства, и в чем-то судьбы их были похожи, отчего, может быть, они и любили друг друга. Уговоренный родственниками, Евфимий поехал посмотреть свою будущую невесту, Александру. Увидел, что нисколечко она его не любит и вряд ли полюбит, не такого ей надо. Но отец ей бесповоротно сказал, что замуж она выйдет только за Евфимия, применив для утверждения своей воли отцовской даже вожжи, которыми несколько раз ударил непокорную дочь.

Написали прошение к архиерею, тот благословил совершить венчание, и 9 февраля 1909 г. их повенчали. Размолвки между ними начались сразу же. Александра не любила своего мужа, но в супружестве была ему верна, и когда появились дети, полюбила их со всей беззаветностью материнской любви. Единственный, пожалуй, недостаток в ней, который тревожил Евфимия, была ее неглубокая вера.

В 1911 г. Евфимий поступил на пастырские курсы в Москве. Проучился он девять месяцев, и в марте 1912 г. был рукоположен в сан священника с назначением в сибирское село Ново-Новоселово.

Тяготы домашней жизни и непонимание женой были как бы червоточиной в сердце, постоянной болью, но он старался преодолеть это в себе, и быть, прежде всего, священником. Причем открылись в нем большие проповеднические дарования, так что крестьяне за сто верст приглашали его, снаряжали подводу и привозили, послушать.

Начав служить, о. Евфимий, сам выросший в бедности, не мог смотреть равнодушно и на чужую нужду. И за требы, если крестьяне были бедны, никогда ничего не брал. Если видел кого нуждающимся, да еще если семья потеряла кормильца, то в этом случае он отдавал и свое последнее. Очень скоро он и его семья стали испытывать большую нужду. Но о. Евфимий не унывал, добывая средства к жизни наравне со своими прихожанами крестьянским трудом.

Прослужив пять лет в селе Ново-Новоселово, о. Евфимий 11 марта 1917 г. был назначен в Никольскую церковь села Большой Улуй. Здесь в Красноярском крае, вблизи города Ачинска, прошла почти вся его священническая жизнь. Прихожане любили о. Евфимия за бескорыстие, за его верность Богу и Православной Церкви и за проповеди, которые он говорил не заученными раз и навсегда словами, но из глубины сердца, прилагая к произносимому свой духовный опыт. Когда перед исповедью он говорил проповедь о покаянии, о его благодатных дарах, о грехах, отдаляющих человека от Бога, то прихожане становились на колени, и многие, не стыдясь, плакали вслух, сокрушаясь о своих грехах.

5 ноября 1917 г. состоялось собрание прихожан одного из благочиний Ачинского уезда, на котором о. Евфимий был избран благочинным. Этот год был началом всероссийской смуты. Смерть могла войти в каждый дом.

В начале января 1919 г. в районе оперировал красноармейский отряд некого Щетинкина. Ими были расстреляны священники Владимир Фокин (память его 11 янв.) и Михаил Каргополов (память его 18 янв.). Многие из прихожан предостерегали о. Евфимия, чтобы он поберегся – не ездил бы в другие приходы с требами, не выходил бы ночью и т.п. Но он продолжал жить обыкновенной жизнью.

Побывавшие в селе красноармейцы во главе с Щетинкиным священника не тронули, но после того, как этот отряд ушел из села, появился другой отряд во главе с неким полковников, который, наоборот, охотился за красными и начал репрессировать жителей села, помогавших в чем-либо красным. Некоторые из селян были убиты, и каратели готовились расстрелять каждого десятого жителя села, не взирая на пол и возраст. Эту акцию удалось предотвратить о. Евфимию: он предложил сначала расстрелять его, потом десятой его жену, а затем через десяток каждого его ребенка. Наконец, ему удалось уговорить полковника от этой кровавой затеи.

В Сибирь советская власть пришла в 1922 г., и вместе с нею пришло обновленчество. За сопротивление живоцерковникам о. Евфимий был обновленческим руководством отстранен от должности благочинного и отказывался оставаться в этой должности, несмотря на постановление съезда православных священников и прихожан, поскольку часть приходов и духовенства перешла в обновленчество. Он продолжал служить по-старому, не обращая внимания на распоряжения обновленческого УЦУ (Уездное Церковное Управление). Тогда обновленческое церковное руководство уволило священника за штат и запретило в священнослужении. Но о. Евфимий продолжал служить, как служил. Тогда обновленцы обратились к гражданским властям, но ожидаемого ареста на этот раз не последовало, и 25 января новоцерковники своим решением лишили его священнического сана. Но он продолжал служить, не обращая внимания на угрозы и запрещения. Обновленцы, однако, не оставили попыток изгнать православного священника, и, в конце концов, в августе 1924 г. он был арестован и заключен в Ачинскую тюрьму, где пробыл месяц, а затем отправлен в тюрьму при Красноярском ГПУ, где пробыл два месяца. Возвратился о. Евфимий в село Большой Улуй в начале декабря. В его храме служил обновленец, и все храмы в округе были захвачены обновленцами, и о. Евфимию служить было негде.

Весной 1925 г. в Красноярск прибыл православный архиерей, епископ Красноярский и Енисейский Амфилохий (Скворцов). В апреле о. Евфимий приехал к нему, и владыка благословил его служить, где представится к тому возможность. А прихожанам Большого Улуя велел объявить, что о. Евфимий имеет благословение законного православного архиерея служить в храме службу Божию.

Известие об этом дошло до прихожан Большого Улуя, и они принудили обновленца покинуть село. В Великий Четверг 1925 г. о. Евфимий стал служить в прежнем храме настоятелем. К июню все четырнадцать церквей благочиния вернулись в православие. 21 января 1926 г. состоялось собрание благочиния, на котором прихожане вновь избрали о. Евфимия благочинным. 23 июня еп. Амфилохий утвердил этот выбор.

Стойкость о. Евфимия, его верность Православной Церкви в условиях гонения, личная беседа с ним убедили архиерея назначить о. Евфимия настоятелем городского собора. 26 июня 1926 г. епископ перевел его в Троицкий собор города Ачинска.

В 1929 г. гонения на Церковь, не затихавшие вполне и раньше, резко усилились. Воинствующее безбожие действовало всеобъемлюще, спеша погрузить все стороны земного бытия человека в свою ужасающе гнетущую, безблагодатную атмосферу, иногда действуя с помощью демонстрации ошеломляющего душу бесстыдства. В 1929 г. власти попытались сбросить колокола с Троицкого собора, но прихожане не дали. Люди густо устелили землю своими телами, заняв все пространство внутри церковной ограды. Безбожники на время отступили.

Гонения обрушились на священника. Власти отобрали дом. После долгих поисков семья нашла в глухом конце города баню, и в ней поселились о. Евфимий с женой и семеро детей. Вещи и домашний скарб – все к этому времени было властями отобрано. Вместо постели сшили мешки, наполнили их соломой, получился большой матрас, на нем все дети и спали. В углу стоял маленький столик, в предбаннике были сложены дрова.

30 ноября 1929 г. о. Евфимия арестовали. Жена была в отчаянии. Муж был кормильцем, а теперь она осталась одна, никто из детей не работал, а их было семеро.

Но Господь их не оставил, прихожане после ареста о. Евфимия стали приносить продукты, и их хватало для семьи и для передач в тюрьму.

Начались тяжелые допросы в тюрьме. Отца Евфимия обвиняли в том, что он, «не являясь сторонником советской власти, вел систематическую антисоветскую агитацию», говорил прихожанам, что «советская власть заставляет отречься от Бога и Церкви». Следователи в обвинительном заключении писали, что о. Евфимий «не только не любит власть, ее мероприятия и коммунистов вообще в настоящее время, но и в прошлом, в период колчаковской реакции, вел с ними активную борьбу путем выдачи партизан и сочувствующих советской власти лиц карательному отряду Колчака».

Отец Евфимий пространно ответил на все обвинения и все их отвел. Были вызваны свидетели, показания которых лишь подтвердили невиновность о. Евфимия.

23 февраля 1930 г. Особое Совещание при ОГПУ постановило заключить о. Евфимия на три года в сибирский концлагерь. Условия в концлагере были таковы, что вышел оттуда о. Евфимий едва живым.

Семью в это голодное время, милостью Божией, поддерживала старшая дочь Антонина.

Собор в Ачинске был закрыт, и пришлось искать другого места. Прихожане скрипачниковской церкви позвали служить к ним. Переехали, и с 16 января 1933 г. о. Евфимий начал служить. Но недолго он прослужил. В апреле храм был властями закрыт. Для о. Евфимия и его семьи наступили тяжелые дни.

Чтобы не обременять семью, о. Евфимий решил на время уйти. Зима, самые морозы. Он собрал все свои пожитки – столярный инструмент и др. Поклажи набралось два мешка. С тяжелой поклажей он пошел в направление города, и никто из близких не окликнул его, не остановил. Не доходя до Ачинска верст десять, изнемог окончательно. Но Господь не оставил его замерзать на пустынной дороге – его нагнал мужик, посадил на коня, вещи положил на сани и довез путника до цели.

Все церкви в округе закрыли, негде стало служить. В мае 1934 г. прихожане Покровской церкви дальнего села Бея выпросили у архиеп. Ачинского и Минусинского Дионисия (Прозоровского) о. Евфимия, чтобы служил у них.

Мужики привезли его и его семью в Бею, и он начал служить; вскоре архиерей назначил его благочинным 5-го округа Минусинского викарианства. Преследования начались сразу же после приезда в Бею, хотя теперь о. Евфимий говорил проповеди редко, хорошо зная, насколько превратно и пристрастно понимают его слова агенты власти. Во всех проповедях старался держаться строго духа церковности. Он уже видел, что советские власти налогами и поборами добьются разорения храма. 30 июля 1935 г., перед празднованием памяти прп. Серафима Саровского, Бейский исполком постановил богослужение в храме «без производства полного капитального ремонта… считать невозможным. Здание церкви до окончания церковным советом капитального ремонта закрыть». Причем обязали прихожан через два дня приступить к ремонту. К вечеру о. Евфимий с семьей переехал на край села, где снял комнату. Через три дня к священнику пришел сотрудник НКВД и предупредил, что если он немедленно не пропишется на новом месте, то будет приговорен к шести месяцам исправительно-трудовых лагерей. Отец Евфимий тут же отправился в паспортный стол, но он был закрыт. В тот же день о. Евфимию было предъявлено обвинение в нарушение паспортного режима. Суд приговорил его к шести месяцам исправительно-трудовых лагерей. Он подал жалобу, но кассационный суд оставил приговор в силе, снизив наказание до ста рублей штрафа.

Лишившись храма, прихожане приходили теперь к о. Евфимию домой, и он стал подыскивать другое жилье и месяца через два переехал с семьей в дом с отдельным входом и довольно большой комнатой, где можно было крестить, отпевать и со временем служить. Тем временем, члены райисполкома постановили расторгнуть договор с общиной верующих об аренде здания бейской церкви. Рождество о. Евфимий служил в своем доме, в новоустроенной домашней церкви. В следующий раз служил всенощную и литургию на Крещение. Служил ночью и окончил на рассвете.

В своих проповедях он призывал прихожан к терпению во исполнение заповедей Христовых.

Годы, проведенные в тюрьме, непосильный труд в лагере и голод подорвали здоровье. Отец Евфимий начал болеть, в 1936 г. с ним случился инфаркт, и он слег.

В Великий пост о. Евфимий служил открыто, но перед самой Пасхой подал заявление, чтобы разрешили служить на Пасху, на Фомино воскресенье и на Радоницу. Верующие собрались в дом священника пораньше, человек тридцать. Началась пасхальная заутреня; около двух часов ночи в дом ворвались сотрудники НКВД с обыском. Все присутствующие были переписаны, а священник арестован. При обыске у священника изъяли личную переписку, церковную книгу с регистрацией рождений, смертей и браков, приходно-расходную книгу, церковную кружку, в которой было сто пятьдесят рублей, пятьдесят пять книжек для церковных поминаний и ветхую ризу.

В тюрьме о. Евфимий в объяснительной записке писал: «Если меня необходимо обвинить – покоряюсь этому с радостью. По окончании следствия прошу меня из-под ареста не освобождать, потому что, освободившись, я снова буду чувствовать себя обязанным исполнять свои священнические обязанности, то есть и крестить, и отпевать, и совершать другие требы».

В мае следствие было завершено, и священника перевели из дома предварительного заключения в Бее в Минусийскую тюрьму. Его обвинили «в том, что он, будучи священником, собирал у себя на квартире верующих и совершал богослужения, на которых высказывал антисоветские речи…» Отец Евфимий признал, что действительно дома служил, но все иные обвинения отверг. В августе 1936 г. Особое Совещание при НКВД приговорило его к трем годам лагеря. В конце августа он был отправлен с этапом в карагандинские лагеря. В степи о. Евфимия сняли с этапа и отрядили перегонять к озеру Балхаш стадо овец. Затем он был заключен в лагерь неподалеку от станции Долинка. Через год, летом 1937 г., против о. Евфимия было начато новое дело. Он был в то время в лагерной больнице и успел отправить домашним свое последнее письмо. Писал, что состояние его здоровья тяжелое, кроме того, потерял очки, и их раздавили, так что он теперь слепой. Украли обувь, белье и, наверное, выбросят из больницы раздетым, потому что его надо кормить, а он уже числится не за лагерем, а за оперчастью, как подследственный.

Вскоре о. Евфимий был приговорен к расстрелу и 15 сентября 1937 г. расстрелян.

Священномученик Владимир Александрович Моринский родился 24 июня 1883 года в Санкт-Петербурге. Отец Владимира Моринского был певчим в церковных хорах. Мальчик рано осиротел, был отдан на воспитание в патронажный частный церковный хор. В 1903 году вместе с церковным хором Владимир переехал в Москву, пел в московских храмах. В 1912 году получил место учителя пения в городе Клину Московской губернии, одновременно в течение полугода был регентом соборного хора. Затем переехал в село Спас­Квашонки Калязинского уезда Тверской губернии. Там преподавал пение в местной школе, возглавлял церковный хор. В 1916 году Владимир Моринский был призван в армию, служил рядовым в 238-м запасном стрелковом пехотном полку в Орле. В 1917 году вернулся в Москву, преподавал пение в школах. С 1924 года работал в различных советских учреждениях, пел в церковном хоре и готовился к принятию священного сана. Владимир Александрович и его супруга не имели детей и взяли на воспитание мальчика-сироту.

27 июля 1934 года Владимир Моринский был рукоположен во диакона, в августе – во священника к храму мучеников Адриана и Наталии в городе Лосиноостровске под Москвой (ныне в черте Москвы). Ревностно исполнял обязанности пастыря, вскоре стал известен как усердный молитвенник и подвижник. Позднее на следствии по делу о. Владимира свидетели рассказывали, что по молитвам священника происходили исцеления.

1 апреля 1935 года Владимир Моринский был арестован, заключен в Бутырскую тюрьму, обвинен в том, что «систематически проводил антисоветскую агитацию, занимался кликушеством, распространял провокационные слухи о гонении на православную церковь в СССР». Священник с обвинением не согласился. 8 июня Особое совещание при НКВД СССР приговорило священномученика к 3 годам ИТЛ. Он отбывал срок в Бурминском отделении Карагандинского лагеря, где работал заведующим фуражным складом.

1 сентября 1937 года о. Владимир был арестован в лагере в ходе следствия по групповому делу епископа священномученика Дамаскина (Цедрика), обвинен в том, что, «будучи заключенным и отбывая наказание в Карлаге НКВД... продолжал свою контрреволюционную деятельность, выражавшуюся в том, что собирались... Цедрик, Моринский и Лилов и устраивали пение молитв в здании почтовой экспедиции, с Горячевым неоднократно устраивали чтение вечерних молитв, а также убеждали заключенного не отказываться от священного сана». Виновным в «контрреволюционной деятельности» священник себя не признал.

Расстрелян 15 сентября 1937 года по постановлению тройки УНКВД по Карагандинской области от 10 сентября в один день со священномучениками епископом Дамаскиным (Цедриком), протоиереем Евфимием (Горячевым) и др. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

Священномученик Виктор Петрович Басов родился 29 октября 1892 года в селе Городец Нижегородской губернии в семье диакона. По окончании Духовной семинарии несколько лет служил псаломщиком. В 1918 году рукоположен во диакона, в 1925 году – во иерея. Служил в одном из сел Арзамасского района Нижегородского края, с 1931 года – в храме в селе Ефимьеве Богородского района. 17 апреля 1935 года по доносу одного из жителей села о. Виктор был арестован и заключен в тюрьму в Горьком. Обвинен в выступлениях против колхозов, произнесении «антисоветских» проповедей, помощи крестьянам в составлении жалоб на неправильное налогообложение. Во время заседания спецколлегии краевого суда 1 июня священник сказал: «Виновным я себя не признаю... Я твердо держусь правила не выступать против какой бы то ни было власти». Был приговорен к 5 годам ИТЛ.

30 августа 1937 года о. Виктор был арестован в лагере как сторонник «контрреволюционной группы» священномученика епископа Дамаскина (Цедрика), обвинен в «систематическом ведении контрреволюционной деятельности... направленной на дискредитацию политики партии и правительства и на свержение существующего строя». Поводом для ареста послужило пение Виктором Басовым «церковных песен» (канона Пасхи) вместе со священномучеником Иоанном (Мельниченко). Священник Виктор Басов не признал себя виновным в контрреволюционной деятельности. Расстрелян 15 сентября 1937 года по приговору тройки УНКВД по Карагандинской области от 10 сентября. Прославлен Архиерейским юбилейным Собором РПЦ 2000 года.

[Составитель игумен Дамаскин (Орловский)]

 (Сщмч. Герман и мч. Павел).

Сщмчч. Герман (Ряшенцев), еп. Вязниковский, Стефан (Ермолин) пресвитер и мч. Павел (Елькин) (1937): Новомуч.

 

Прав. Елеазар (1515 до Р.Х.). Сын Аарона (память его 20 июля), брата пророка Моисея Боговидца. По повелению Бога Елеазар, его отец Аарон и братья Надав, Авиуд и Ифамар были назначены священниками «из среды сынов Израилевых» (Исх. XXVIII, XXIX).

При нем, по повелению Божию, было сделано Моисеем исчисление еврейского народа. После завоевания земли обетованной Елеазар вместе с Иисусом Навином участвовал в разделе земли между коленами израильскими. Скончался после Иисуса Навина.

Мчч. 3628 в Никомидии (III-IV). В царствование римских императоров Диоклетиана и Максимиана (284-305) пострадало за Христа в Никомидии 3628 мучеников, пришедших из Александрии. После казни св. Петра, архиеп. Александрийского (память его 25 нояб.), убийцы его уверовали в Господа со всеми своими домашними и со многими другими, желавшими умереть за Христа. Взяв с собою жен и детей и всех ближних, они добровольно пошли в Никомидию на мучение за Христа и явились к царю, восклицая: «Мы – христиане!» Услышав это, Диоклетиан пришел в смущение и сначала посредством ласк увещевал их отречься от Распятого, но когда они не повиновались, повелел воинам усечь их перед собою мечами и тела их бросить в горные пропасти. Спустя много лет, честные мощи их были обретены из-за последующих чудес святых мучеников.

 Обретение мощей прп. Феодосия Тотемского (1796). Память его 28 января.

 Мчч. Диомид, Иулиан, Филипп, Евтихиан, Исихий, Леонид, Евтихий, Филадельф, Меланипп и Феодор, мц. Парфагапа.

 

 Калужская икона Божией Матери (1771). Эта чудотворная икона Пресвятой Богородицы явлена была в 1748 г. в селе Тинькове, рядом с Калугой, в доме помещика Василия Хитрово. Его служанки перебирали на чердаке старые вещи. Одна из них, Евдокия, отличавшаяся несдержанным нравом, стала ворчать и сквернословить. Подруга стала увещевать ее и во время пререканий среди вещей случайно обнаружила сверток сурового холста. Развернув его, девушка увидела изображение Женщины в темном одеянии с книгой в руках. Приняв изображение за портрет монахини, и желая образумить Евдокию, она пригрозила ей гневом игумении. Евдокия ответила на слова подруги бранью и, поддавшись раздражению, плюнула на лик. Тотчас с ней случился припадок, и она упала без чувств. Испуганная подруга рассказала о случившемся. В следующую ночь родителям Евдокии явилась Царица Небесная и открыла им, что это над Ней кощунственно смеялась их дочь. Божия Матерь повелела им совершить молебен перед поруганной иконой, а больную окропить освященной на молебне водой. Евдокия выздоровела, а Хитрово взял чудотворную икону в свой дом, где от нее обильно источались исцеления прибегающих к ней с верой. Впоследствии икону перенесли в приходской храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы в селе Калужке, а в Калугу был отправлен список с нее.

В 1812 г., во время нашествия французов, Калужская икона была перенесена для большей безопасности в город Ефремов Тульской губернии. Видевшие ее здесь пленные французы признавались, что в Калуге и под Малоярославцем они неоднократно видели эту икону, стоящую на воздухе и окруженную светоносными мужами, в то самое время, как они терпели поражение от русских войск. С 1918 г. чудотворная икона находилась в музее, а в послевоенные годы была возвращена Церкви и ныне находится в Свято-Георгиевском кафедральном соборе Калуги.

Калужская святыня особо почиталась в Оптиной пустыни после того, как по молитвам перед нею в 1868 г. выздоровел прп. старец Амвросий (память его 10 окт.).