5/18 декабря
Прп. Саввы Освященного (532). Сщмч. Илии пресвитера (1932); прмч. Геннадия (1941); св. Сергия исп., пресвитера (1950).
Свт. Гурия, архиеп. Казанского (1563). Мч. Анастасия. Прпп. Кариона монаха и сына его Захарии, египтян (IV).
Прп. Савва Освященный (532). Игумен, основатель Великой лавры и творец первого церковного устава. Св. Савва родился в Каппадокии, в благочестивой христианской семье. Его отец был военачальником. Когда мальчику шел восьмой год, он поступил в находившийся по близости монастырь св. Флавианы, где вскоре выучился читать и хорошо изучил Священное Писание. Напрасно уговаривали его родители вернуться в мир и вступить брак. Семнадцати лет Савва принял монашеский постриг и так преуспел в посте и молитве, что был удостоен дара чудотворений. Проведя десять лет в обители св. Флавианы, преподобный отправился в Иерусалим, а оттуда в обитель св. Евфимия Великого. Но прп. Евфимий направил св. Савву к авве Феоктисту, настоятелю близлежащего монастыря со строгим общежительным уставом. В той обители прп. Савва пробыл до тридцатилетнего возраста и еще пять лет подвизался в пещере, в полном уединении. Прп. Евфимий продолжал внимательно следить за жизнью подвижника и заботливо воспитывал его в высших иноческих добродетелях. Когда прп. Евфимий отошел ко Господу, св. Савва поселился в пещере недалеко от монастыря прп. Герасима Иорданского. Через некоторое время к нему стали собираться ученики – все, кто желал иноческой жизни. Так возникла великая лавра. Прп. Савва основал еще несколько обителей. Многие чудеса были явлены по его молитвам: среди лавры забил источник, во время засухи пролился обильный дождь, происходили исцеления больных и бесноватых.
Сщмч. Илия (Четверухин) пресвитер (1932): Новомуч. Священномученик Илия родился 14 января 1886 г. в Москве в семье Николая Михайловича и Марии Николаевны Четверухиных. Николай Михайлович был сыном учителя, выходцем из солдатского сословия; по окончании учительской семинарии он более 45 лет прослужил учителем.
В 1904 г. Илья окончил с золотой медалью 2-ю мужскую гимназию на Разгуляе в Москве и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь он глубоко заинтересовался вопросами духовной жизни. Чтение духовных книг привело его к серьезным размышлениям о смысле человеческой жизни. Впоследствии в одной из своих проповедей он рассказал, как еще девятнадцатилетним студентом читал труды святителя Феофана Затворника, которые его потрясли до глубины души. И вместе с тем он стал думать не только о себе, но и о других.
В 1906 г. на первой неделе Великого поста Илья Николаевич поехал в Гефсиманский скит с надеждой побывать у старца, иеромонаха Варнавы (Меркулова) (память его 6 июля). Исповедав Илью Николаевича и еще двух монахов, о. Варнава отправился исповедовать в дома призрения Кротковой в Сергиевом Посаде. После исповеди он вошел в алтарь, опустился на колени перед святым престолом и отдал Богу свою праведную душу. Так Илья Николаевич, едва узнав старца, потерял его.
8 мая 1906 г. Илья Николаевич поехал в Зосимову пустынь к иеромонаху Алексию (Соловьеву). Он довольно долго беседовал со старцем и исповедался у него с семилетнего возраста, как требовал того о. Алексий у всех, кто просил его принять в число духовных детей. «Отныне я беру вас в свое попечение, – сказал старец, – я должен буду ответ за вас давать на Страшном Суде, но вы должны мне за то обещать полное… послушание».
Интересы духовные и религиозные стали с этого времени для Ильи Николаевича преимущественными, и он, оставив университет, летом 1907 г. сдал экстерном экзамены за весь курс Духовной семинарии и поступил в Московскую Духовную академию. Поселившись в общежитии, он сразу же подружился со многими студентами; среди них были Николай Звездинский (впоследствии еп. Серафим, сщмч., память его 13 авг.), Сергий Садковский (впоследствии еп. Игнатий, сщмч., память его 28 янв.), Владимир Троицкий (впоследствии архиеп. Иларион, сщмч., память его 15 дек.).
6 февраля 1908 г. Илья Николаевич обвенчался с Евгенией Леонидовной Грандмезон. Впоследствии у них родилось шестеро детей.
В 1911 г. Илья Николаевич окончил Духовную академию со степенью кандидата богословия. В этом же году Илья Николаевич был рукоположен в сан священника и первое время служил в храме при Ермаковской богадельне в Сокольниках. В начале 1919 г. Ермаковская богадельня была большевиками закрыта, а вместе с ней закрыта и вскоре разрушена церковь, и о. Илья остался без прихода. Весной 1919 г. скончался настоятель храма Николы в Толмачах протоиерей Михаил Фивейский, и о. Илья пожелал служить в этом храме, главным образом, потому, что здесь в течение 28-и лет в сане диакона служил его духовный отец иеросхимонах Алексий.
Став настоятелем Николо-Толмачевского храма в 1919 г., о. Илья нашел его в бедственном положении. Отец Илья решил служить каждый день. Службы проходили благоговейно, торжественно, спокойно и строго.
Постепенно в храм стало приходить и приезжать все больше и больше людей. Появились помощники и помощницы. Особенно привлекала личность священника – его доброжелательность, ум, всесторонняя образованность и личное обаяние. Постепенно сложилось общество людей, любивших и уважавших друг друга, привязанных к храму и к своему духовному отцу. Проповеди о. Илья произносил не только за литургией, но и за каждой почти службой. Говорить он мог и час, и полтора. Речь его лилась свободно, слова звучали ясно и убедительно. Они глубоко проникали в души прихожан.
В то время как в храме шла глубокая духовная жизнь и преображение душ человеческих и возносились горячие молитвы к Богу о мире и благополучии родной страны, напротив церкви дверь в дверь в здании бывшей церковноприходской школы, превращенной в клуб имени Карла Маркса, велась антирелигиозная пропаганда: провозглашались и развешивались лозунги, призывающие к насилию и диктатуре. Под церковные праздники устраивались антирелигиозные мероприятия, и тогда навстречу крестному ходу двигалось шествие с богохульными транспарантами, в адрес молящихся неслись насмешки и ругань, а в священника бросали камни.
В эти годы в связи с декретом о всеобщей трудовой повинности священник и его жена обязаны были устроиться на работу, так как службы в церкви таковой не считалась. Отец Илья устроился научным сотрудником в Третьяковскую галерею, а Евгения Леонидовна стала работать делопроизводителем во Всеобуче. Священник и его жена рано утром уходили в храм, затем – в должность, затем снова шли в храм, после этого – домой.
В 1923 г. власти арестовали о. Илью и он был заключен в Бутырскую тюрьму по обвинению в распространении контрреволюционных слухов, касающихся отношения властей к Патриарху Тихону. В тюрьме священника продержали три месяца. Вернувшись из тюрьмы, о. Илья рассказывал, как они молились в камере, как вызывали людей ночью и днем на допрос, этап или освобождение. Отец Илья, окунувшись в котел человеческих страданий, вышел из тюрьмы потрясенным. Особенно его поразила личность еп. Луки (Войно-Ясенецкого) – святителя и врача (память его 29 мая).
Одним из пристрастий священника была тогда любовь к книгам. У него была собрана огромная и бесценная библиотека. Всякую лишнюю копейку о. Илья употреблял на покупку ценных и редких книг.
В начале 1924 г. власти предложили о. Илье оставить храм или уйти с работы в Третьяковской галерее. Они с женой выбрали второе. С этого времени священника записали в лишенцы, лишив каких бы то ни было гражданских прав. В соответствии с этим отобрали в доме часть комнат, а оставшиеся две обложили громадным налогом. Но на помощь пришли прихожане, которые всячески стремились облегчить жизнь семьи.
Храм святителя Николая в Толмачах закрыли сразу же после главного храмового праздника – Дня Святого Духа – 24 июня 1929 г. Отец Илья после этого неделю лежал с сердечным приступом. Сын о. Ильи рассказывал: «…Новый владелец (Третьяковская галерея), люди, обязанные по долгу службы ценить и хранить красоту, быстро расправились с приобретением. Опустошили внутренность, сняли не только кресты, но и купола, и даже барабаны, разбили на куски певучие колокола, а потом разобрали до основания дивную, стройную колокольню. И вместо всяческой красоты остался на этом месте безобразный, лишенный жизни обрубок».
Оправившись после болезни, о. Илья стал служить в храме Григория Неокесарийского на Полянке, куда перешли и его духовные дети. В этих обстоятельствах о. Илье пришлось встретить 20-летие своего служения Церкви.
26 октября 1930 г. о. Илья был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. Здесь о. Илья был помещен в небольшую общую камеру, где было столько людей, что на полу между нар лечь было негде, и первое время он спал на заплеванном, грязном полу под нарами. В тюрьме шпана сразу же обворовала священника.
Дело о. Ильи вел сотрудник секретного отдела ОГПУ Брауде, который настойчиво добивался, чтобы священник оговорил себя и других, подтвердив следственные домыслы, будто бы он состоял вместе с духовными детьми в контрреволюционной монархической организации.
Отвечая на вопросы, о. Илья сказал, что он «священник тихоновского толка, с заграницей никакой связи не имеет. От всякой политики отошел. Как человек верующий, с коммунистами я идти не могу. Идеи монархизма в настоящее время мне кажутся нелепыми. Вредительство я считаю подлостью; если человек не согласен с политикой советской власти, он должен говорить прямо. На эту ложь нет Божьего благословения…»
По окончании следствия сотрудник секретного отдела ОГПУ Брауде в обвинительном заключении, в частности, написал: «…Привлеченный к следствию по обвинению в участии в контрреволюционной монархической группировке и в антисоветской агитации поп Четверухин свое участие в монархической группировке отрицал».
23 ноября Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Илью к трем годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, куда его этапом отправили 5 декабря. В начале декабря ударили сильные морозы, и это сделало его переезд мучительным, так как этап с заключенными ехал в нетопленном переполненном узниками вагоне. Затем пришлось идти пешком более ста километров от Соликамска до Вишеры. Дорогой о. Илью обокрали, отняв у него все теплые вещи, включая шапку.
В начале августа 1931 г. к священнику на свидание в Вишерский лагерь приехал его сын. Отец Илья рассказал ему, что «сейчас в лагере много заключенных монахов, священников, архимандритов. Есть даже члены приходских советов. Такие заключенные стараются общаться и помогать друг другу. Молиться и креститься на виду нельзя, это делается только под одеялом.
В конце мая 1932 г. к священнику в лагерь приехала его супруга Евгения Леонидовна, которая спустя многие годы написала воспоминания. Благодаря ним, теперь известно, что в декабре 1930 г. о. Илья был определен на общие работы. Сначала приходилось в сорокаградусный мороз копать землю, затем пилить бревна, потом выгребать из-под лесопильной машины опилки. От изнеможения он попал в больницу и пробыл в ней более двух недель. Потом его отправили в командировку в Буланово, за пятьдесят четыре километра от Вишеры. Им пришлось сделать этот тяжелый переход в продолжение одних суток. В Буланово их погнали пилить хвойный лес.
К 1 мая 1930 г. о. Илья вместе с другими заключенными вернулся в Вишеру. Вскоре послали на общие работы – таскали доски с берега на баржу. Господь избавил его от этой непосильной работы. Ему пришлось составлять отчет о работе в Буланово. После этого, благодаря хлопотам его товарищей из числа осужденного духовенства, батюшка был назначен санитаром в больницу. Но он был также и делопроизводитель, и регистратор, и еще много всяких обязанностей пришлось ему выполнять.
Все, начиная от самого главного начальника, врачи, сестры и санитары ценили о. Илью как усердного работника и как прекрасного человека и любили его.
Лагерь о. Илья воспринимал с трех сторон – во-первых, с отрицательной: шпана, пьянство, обиды, насилия, бесчеловечное отношение, побои; во-вторых, здесь был целый сонм самых прекрасных людей, а третья сторона – то, как все это переживалось, отражалось и преломлялось в его душе. И в результате он всегда чувствовал на себе милость и любовь Божию.
18 декабря 1932 г., накануне дня памяти святителя Николая, в 4 часа дня в лагерном клубе случился пожар. Друзья священника знали, что в клубе в это время находился и о. Илья, и отправились искать после пожара его останки, но не смогли их найти.
Прмч. Геннадий (Летюк) (1941): Новомуч.
Св. Сергий (Правдолюбов) исп., пресвитер (1950): Новомуч.
Мч. Анастасий Аквилейский, Салонский (284-305). Память его празднуется также 25 окт. (см. о нем там же).
Прпп. Карион монах и сын его Захария, египтянине (IV). Преподобный Карион подвизался в одном из египетских скитов. В миру у него остались жена и двое детей. Когда в Египте наступил голод, супруга прп. Кариона принесла к скиту детей и пожаловалась на нищету и трудности жизни. Подвижник взял к себе сына, Захарию, а дочь отдал матери. Так он воспитал св. Захарию. Братии было известно, что это сын Кариона. Но когда отрок подрос, монахи стали роптать, что он слишком юн и красив и может послужить соблазном братии. Отец и сын ушли в Фиваиду, иноки которой также встретили их враждебно. Тогда, согласно житию, святой отрок Захария пошел к «ядовитому озеру», погрузился в воду и пробыл в ней час. Лицо и тело его покрылись струпьями, словно у прокаженного, и даже отец едва узнал его. После смерти св. Кариона прп. Захария стал подвизаться вместе с другим египетским подвижником, Моисеем Муриным (память его 28 авг.). «Что мне делать, чтобы спастись?» – спросил Моисей. Услышав это, Захария пал к его ногам и сказал: «Ты ли у меня спрашиваешь, отче!» «Поверь мне, чадо Захария, – убеждал его прп. Моисей, – я видел, как на тебя сошел Дух Святой, и только потому и спросил тебя». Тогда св. Захария снял с головы куколь, положил у своих ног и, поправ его, сказал: «Если не сотрется так человек, не может быть монахом». При его кончине прп. Моисей спросил: «Что видишь, брат?» «Не лучше ли молчать, отче?» – ответил Захария. «Ей, чадо, молчи», – согласился св. Моисей. Прп. Захария был погребен в скиту.
Прмчч. Афонские (ок. 1261-1282).
Прп. Филофей Карейский, Афонский (XV).
Прпп. Нектарий (1500) и Филофей Афинские. Подвизались на Афоне. Прп. Нектарий скончался в 1500 г; прп. Филофей за богоугодные подвиги был сподоблен дара прозрения.
Свт. Гурий, архиеп. Казанский (1563). Память его празднуется также 4 октября (см. о нем там же).
Мч. Аверкий. Усечен мечом.